Бегал быстрее гоночной машины, работал у Каддафи, трижды был пойман на допинге.

33 ГОДА НАЗАД БЕН ДЖОНСОН ПОШЕЛ ВО ВСЕ ТЯЖКИЕ


24 сентября 1988 года, Олимпиада в Сеуле, финал мужского забега на 100 метров. Канадец Бен Джонсон стартует по шестой дорожке, не оставляет шансов соперникам и, подняв правую руку вверх, финиширует с мировым рекордом — 9,79 секунды.

Через три дня он будет дисквалифицирован на основании положительной пробы на станозолол, золото уйдет американцу Карлу Льюису, финишировавшему вторым (9,92). На тот момент, да и долгое время после, этот скандал будет главным в олимпийской истории, его перебьют уже, наверное, только история лаборатории BALCO, а уже совсем недавно — признания Лэнса Армстронга. Но даже сейчас, когда самому Джонсону уже 59 лет (в декабре стукнет 60), эта история регулярно всплывает при различных допинговых обзорах и исторических ревью.

Станозолол (торговые марки «Винстрол» и «Стромба») — безусловно «король» анаболических стероидов в спорте конца 20-го века. Его было очень сложно определять на допинг-контроле используя технологии тех лет, более-менее это научились делать в Москве в 1985 году, если верить Григорию Родченкову и его воспоминаниям, когда тот еще работал в России:

— В московском антидопинговом центре до осени 1985 года станозолол не определялся, пока не удалось воспроизвести очень чувствительную по тем временам методику, разработанную чешским профессором Бернджихом Хунделой, директором Пражской лаборатории, и представленную им на Московском антидопинговом симпозиуме летом 1985 года. Осенью профессор Хундела неожиданно умирает. Осенью того же года у нас в Москве был просто обвал положительных проб на станозозол!
​

И, опять-таки, базируясь на воспоминаниях Родченкова, первыми Джонсона поймали именно советские специалисты. Это произошло на Играх доброй воли 1986 года в Москве:

— Тогда он по небегучей дорожке в «Лужниках» показал в беге на 100 м невероятные 9,95! На допинг-контроль Бен шел, улыбаясь и приветствуя зрителей, будучи уверен, что ничего найти невозможно. Это было верно для всех допинг-лабораторий мира, кроме нашей. В тот день, когда Бен Джонсон бежал 9,95, я работал в лаборатории. Поздней ночью с легкой атлетики привезли пять закодированных, то есть без имен, проб: две были помечены как женские, три — мужские. А врач, принимавший у спортсменов пробы, похвастался автографом Бена. Его пробу я вычислил, как только посмотрел на список препаратов, которые задекларировали мужчины. Две пробы были со стандартным набором фармакологии: эссенциале, карнитин, панангин, инозин, которым тогда пичкали сборную СССР, то есть, это были наши ребята. Тогда третья проба, без всяких пометок, должна принадлежать Бену Джонсону. И именно в этой пробе хорошо были видны оба пика метаболитов станозолола. На следующий день анализ повторили — классический станозолол!
​

Ту пробу решили скрыть:

— Помимо Бена Джонсона на первых Играх Доброй воли в Москве было 14 (четырнадцать) положительных проб, в том числе у звезд легкой атлетики из ГДР. Однако наши спортивные и партийные руководители не решились «омрачать праздник», всё-таки это была первая — с 1976 года! — встреча атлетов СССР и США после взаимных бойкотов Олимпийских игр в Москве и в Лос-Анжелесе.
​

Джонсон поехал в Сеул и там уже попался окончательно, хотя и не без дискуссий, которые, по слухам, имели место — портить праздник спорта или нет. Решили испортить.

Сначала в Канаде немного поскандалили, но в основном на уровне таблоидов, подвергая сомнению результаты теста, однако официальная реакция была однозначна — метод определения не вызывает сомнений. Спортсмен получил два года. Затем в январе 1989-го на слушаниях специально собранной комиссии Джонсон признался в приеме допинга, а его тренер Чарли Фрэнсис подтвердил, что спортсмен принимал запрещенные препараты с 1981 год

Вернулся Джонсон в 1991-м, вошел в состав сборной Канады на Игры 1992 года в Барселоне, однако там вылетел на стадии полуфинало

Ну, а в 1993 году, после соревнований в Гренобле, снова был уличен в приеме допинга — на этот раз у Бена был повышен уровень тестостерона, что в принципе указывало на использование синтетического аналога этого гормона. Методологии разделения эндогенного и экзогенного тестостерона тогда были еще не совсем точными, поэтому «закрывали» просто по соотношению тестостерон/эпитестостерон, которое у Джонсона было слишком высоки

Получил пожизненный бан, вернулся на историческую родину — Ямайку, которую покинул в возрасте 15 лет, в 1976-м. Казалось, карьере наступил коне

Но шесть лет спустя канадский суд, указав на процессуальные ошибки в деле Джонсона, выпустил решение, которое создавало, пожалуй, первый в мире прецедент — спортсмен мог выступать, но только на территории Канады и без соперников, один. Джонсон немного побегал в 1999-м, но почти сразу же попался на гидрохлоротиазиде, мочегонном препарате, который мог использоваться как для потери веса, так и для сокрытия следов приема допинга. Юмор в том, что эта проверка был организована по инициативе самого спортсмена

Ну, после этого уже, конечно, ни о какой спортивной карьере речи не шло.

​

Тем не менее за эти шесть лет, в ожидании решения суда, Джонсон пиарился как мог. В 1995 он пробежал 100 метров в Италии в рамках благотворительного забега, доходы от которого шли на помощь в реабилитации наркоманов.

В 1998 он вышел на старт еще одного благотворительного забега в Шарлоттауне (Канада), где его соперниками стали две скаковые лошади и гоночный автомобиль.

​

C одной из лошадок Бен почти справился, проиграл «в клетках», а вот машину обогнал. При этом, если посмотреть видео, видно, что Джонсон стартовал с места, а лошади — с хода. Не совсем честно получилось.

В 1999-м карьера Бена сделала крутой поворот — его наняли работать тренером по ОФП для сына Муамара Каддафи, Саади, который в то время прокладывал себе дорогу в высшую лигу европейского футбола и нанял Диего Марадонну и Бена как технического консультанта и тренера, соответственно.

Сколько именно платили Джонсону за работу с сыном хозяина Ливии неизвестно, но летом 2000 в Риме его обокрала цыганка, вытащив бумажник и… сумев убежать. В бумажнике, согласно заявлению Джонсона, было 7300 долларов наличными.

Долго ли, коротко ли, но работа Бена с Саади дала «результат» — Каддафи-младший в 2003-м подписался с «Перуджой», что в принципе было политическим ходом для Италии, премьер-министр которой, Сильвио Берлускони, убедил Лучано Гауччи, руководителя «Перуджи», что безотносительно того, как Саади будет играть, этот шаг позволит наладить отношения с Ливией, нефть которой играла заметную роль в итальянской экономике. А еще Каддафи-старший владел 7% акций «Ювентуса».

Саади подписали, но в состав команды первые три месяца не заявляли. А заявив, получили проблемы — Саади уличили в приеме нандролона, еще одного анаболического стероида. Ирония была в том, что на допинг-контроль его вызвали прямо со скамейки запасных, на поле Саади не выходил вообще. Итогом проваленного теста стал дисквал до января 2004 года.

Джей Ботройд, который пришел в «Перуджу» в тот же сезон, что и Саади, вспоминал:

— Для него это было как хобби. Он был миллиардером, но хотел играть в футбол, приходить каждый день и тренироваться. И он делал это, если быть честным. Он никогда не ожидал какого-то особого отношения. Но, конечно, рядом были его телохранители.
​

Саади пришлось ждать до мая, когда его, наконец, выпустили на замену во втором тайме игры с «Ювентусом» вместо Джея Ботройда через минуту после удаления Чиро Феррары, центрального защитника «Ювентуса». На тот момент «Перуджа» вела в счете 1:0 и счет удержала, взяв три очка и избежав вылета из «Серии А». Но пятнадцать минут Саади запомнились совсем не по тем причинам. Даже за такой небольшой промежуток времени он заметно выбился из темпа, и Серсе Косми, менеджер «Перуджи», должно быть, испытал огромное облегчение от того, что эта авантюра не стоила его команде поражения.

Контракт Джонсона был расторгнут, он вернулся в Канаду, попробовал запустить собственную линию спортивной одежды, но потерпел фиаско. И, наверное, лучшее из его наследства — это автобиография «От Сеула к душе» («Seoul to Soul»), которую он издал на свои собственные деньги. Книжка довольно странная: примерно две ее трети можно смело пролистывать — там идут рассуждения о Боге и психоэнергетике, а вот те части, где Бен касается фактуры событий своей спортивной биографии — вполне интересны.




Сейчас, наверное, можно с уверенностью сказать, что все эти допинговые приключения Бена, его «особый статус» на территории Канады после решения суда в 1999-м, стали одной из причин централизации антидопинговой работы и создания WADA. Конечно, Джонсон не был единственной причиной этому, но свою лепту он внес.

​

​